Спустя несколько часов брожений по замку Драко Малфой, наконец, вернулся в свою комнату. Спать по-прежнему не хотелось, да и неудивительно, он редко спал по ночам, особенно в последнее время… А сейчас, как ему казалось, он не смог бы уснуть и после двойной порции Сонного зелья. Все его мысли были заняты Гермионой Грейнджер. Он даже не мог представить, что способен так хотеть кого-то и тем более грязнокровку… Хотеть так, чтобы это причиняло боль. Нет, не боль. Малфои не чувствуют боли. Он окинул полным отвращения взглядом храпящих Кребба, Гойла и еще двух своих одноклассников и вышел в гостиную. Он несколько раз пересек комнату, и от осознания того, что не может понять, что с ним происходит, бессильно рухнул в кресло напротив камина. Из ванной для девочек вышла третьекурсница. Увидев Малфоя девочка тихо вскрикнула. Она отлично знала, на что способен староста Слизерина, если ему помешать… Драко оторвал взгляд от огня, медленно осмотрел девочку и удовлетворенно усмехнулся… Кажется теперь он знает способ избавится от гнетущего его чувства…
- Сэмми, разве ты не знала, что ночью маленькие девочки должны спать? - издевательски прошептал он.
- Но…но я… только вышла на минутку в туалет, - попыталась оправдаться она. Драко понимал, что она абсолютно права, и вообще еще ребенок, и то что стоило бы просто отправить ее спать, но ее дрожащий голос так напомнил Гермионин, что он только больше утвердился в своих намереньях. Жестом руки, он прервал ее нелепые оправдания и поманил рукой.
- Иди ко мне, Сэмми…
Она безропотно подошла. Драко быстро стянув с нее тонкую ночную рубашку и трусики, он опрокинул девочку на холодный каменный пол. Закончив, он посмотрел на нее. Девочка от боли прикусила губу, по щекам текли слезы. Конечно, ей было больно, Драко никогда не был нежным и аккуратным, но она не осмелилась даже всхлипнуть.
- Умница, - похвалил ее юноша и с удовлетворением заметил, что не ощущает даже тени тех чувств, которые его заставила испытать Грейнджер. - Можешь идти.
Натянув брюки, он отправился в душ, намериваясь принять его еще до того, как начнут просыпаться остальные. Он долго стоял запрокинув голову, ловя ртом прохладные струйки воды. Постепенно его мысли начали возвращаться к Гермионе. На него нахлынули воспоминания ее гладкой кожи, напряженных от холода сосков… Драко почувствовал, что у него снова начинается эрекция… Понизив до предела температуру воды и увеличив напор, он подождал пока его организм придет в норму быстро оделся и вышел. Ему нужно было еще подготовится к трансфигурации, в отличие от Снейпа МакГонаголл никогда не спускала с рук невыполненное домашнее задание.
* * *
Гермиона сегодня проснулась сегодня позже чем обычно, да и то только, когда обеспокоенные Лаванда и Парвати разбудили ее. Дело было не в том, что она не спала пол ночи, к бессонным ночам она привыкла еще с первого курса, бродя где-нибудь с Гарри и Роном или делая домашние задания, которые она вечно не успевала сделать днем из-за того, что помогала этим двум балбесам осуществить очередной из их безумных планов. Дело было в том, что подсознательно Гермиона не хотела выходить из сонных грез и возвращаться к реальной жизни. Во сне было так хорошо и спокойно, но проснувшись она сразу же ощутила на себе весь груз вчерашних проблем: ссору с Роном, встречу с Малфоем… Девушка почувствовала как горлу подкатывает тошнота. Затем попросив подруг сказать всем, что она заболела, накрылась с головой одеялом.
- Гермиона, может быть нам позвать мадам Помфри? - осторожно спросила Парвати. Мысль о том, что староста и лучшая ученица школы Гермиона Грейнджер может прогулять урок, казалась обоим девочкам безумной. Они искренне полагали, что она может пропустить урок только в том случае, если находится при смерти или мир висит на волоске. Поскольку второе, теперь было маловероятным, они всерьез забеспокоились о ее здоровье.
- Нет, нет, ничего страшного. Я просто переутомилась, единственное, что мне сейчас надо это немного поспать, - заверила их она. Подруги недоверчиво переглянулись и вышли из комнаты. Когда ее соседки скрылись за дверью, Гермиона, наконец, дала волю слезам и уткнувшись в подушку девушка горько зарыдала. Она оплакивала их безвозвратно ушедшую дружбу с Роном, страх, который заставил ее испытать Малфой, вернулась боль утраты, которую она отчаянно глушила в себе с тех пор, как очнулся Гарри. А последней битве погибли многие, близкие ей люди. Да даже Гарри изменился почти до неузнаваемости. Его перестали волновать чувства других людей. Конечно, он по-прежнему искренне переживал из-за Рона или нее, но кроме них и еще нескольких человек остальные по-настоящему его не волновали. Слишком многих он потерял: свою девушку, которую он любил, Дамблдора, Люпина, Хмури, которые как могли заменяли ему погибших родителей и крестного. Но а известие о гибели Невилла Лонгботтама, наверное, окончательно, сломало в нем что-то. Только оставаясь наедине с самыми близкими для него людьми, он оставался почти старым Гарри. Хотя, это неправда, он начал меняться еще после смерти родителей Гермионы. Он переживал намного больше, чем девушка, он винил себя в их смерти. Тогда он прятался у них… Но разве можно спрятаться от Темного Лорда? А Гермиона давила в себе боль, лишь бы облегчить страдания Гарри. Горькая ирония судьбы… Но со смертью родителей Гермиона действительно смирилась. С тех пор, как пришло письмо из Хогвартса, они стали потихоньку друг от друга отдалятся. По началу они очень ругались, что дочь не приезжает даже на каникулы, а затем смирились… А после начала войны, они и вовсе отдалились; виделись две недели в году, да и тогда было не о чем поговорить за столом. Девушка была слишком поглощена проблемами, чтобы слушать про новаторские методы в стоматологии и все больше времени проводила в своей комнате, тренируясь в боевой магии и анализируя газеты. А родители не понимали до последнего, почему из-за того, что началась война, она не может выйти в магазин за хлебом. Не верили ей, когда она говорила, что ее в любую минуту могут убить. Все мерили по своим магловским меркам… Это их и убило… Гермиона заплакала еще громче. Нет, это она виновата… Если бы она уделяла бы им больше внимания… если бы попыталась им объяснить все… если б заставила поверить в опасность… Внезапно кто-то откинул одеяло и приподняв ее крепко обнял.
- Герм, что случилось? - нежно прошептал хрипловатый мужской голос, - Ну что ты плачешь?
- Гарри… - всхлипнула девушка. - Как ты здесь оказался… Ведь в женскую спальню… нельзя…заклинание блокирует…
- Ну-ну успокойся, - он еще крепче прижал к себе лучшую подругу. - А заклинание легко блокируется. Но это не важно. Скажи, пожалуйста, что с тобой проиходит? Я не могу смотреть, как ты плачешь… Герм, ты с каждым днем все больше таешь, как будто на глазах…
- Что со мной происходит? - взяла себя в руки девушка. - А что с тобой? После всего того, что случилось, мы больше не будем прежними! И ты это не хуже меня знаешь! Один только Рон не как не может повзрослеть!
- Так в Роне все дело? Да он иногда ведет себя как ребенок, он же не виноват, что он не видел всего того, что видели мы, он не виноват, что его чуть не убили и он провалялся бес сознания в койке, что его не пытали и на его глазах не убивали его близких! Ты же его любишь, неужели ты не можешь смирится с тем, что он иногда ведет себя как идиот?
- Нет, Гарри, я его не люблю.
- Но, Гермиона, Рон сказал мне, что вы поссорились, но разве…
- Я его никогда не любила.
- Что? Но почему тогда…
- Не знаю, Гарри… Я ничего уже не знаю… Я не знаю, чего я хочу! - Гермиона снова заплакала. - Я знаю, чего я не хочу. Я не хочу, чтобы меня лапали всякие ублюдки, напоминали мне о…
Дальше она не смогла говорить, и от рыданий горло перекрыло и она не могла больше выговорить ни слова.
- Герм, только скажи мне, кто тебя обидел и он пожалеет, - прошипел Гарри. Гермиона давно его не видела таким. Он боялась его… такого… Но как не печально, это был истинный Гарри Поттер, Гарри Поттер способный убить любого, кто посмеет причинить боль людям, которых он любит, любому кто ему помешает… - Хочешь я его убью.
- Не надо, - ответила девушка, - Он больной в сущности человек, но он остановился и значит не безнадежен… Не проси меня сказать, кто это был, пожалуйста… Потому что я не смогу тебе врать, а ты не сможешь его не убить… Они долго сидели. Гарри и сидящая у него на руках Гермиона. Вместе, но каждый наедине со своей болью.
- Гарри, - внезапно прервала тишину девушка. - Скольких ты убил?
- Многих, - вздохнул он. - Слишком многих, чтобы считать. Давай не будем говорить об этом. Немного подумав, он добавил.
- Мне тоже больно, Гермиона. Я тоже иногда думаю, что больше не могу жить. Но надо бороться, и надо надеяться.
- Но я не могу! Не могу, понимаешь… Это ты сильный, ты совсем справишься, а я нет! Больше нет.
- Никогда, слышишь, никогда не говори так, - прошептал он. - Не позволяй умереть в тебе прежней Гермионе. Никогда не смеряйся, чтобы случилось, не опускай руки… Мы переживем это…И когда-нибудь все пройдет, и ты снова будешь счастливой и сильной. Я обещаю.
- Спасибо, - так же тихо прошептала девушка и посмотрела на уставшее лицо Гарри. Глядя, на это лицо нельзя было сказать, что ему семнадцать лет, что еще недавно он мог искренне радоваться малейшему пустяку. А больше и нечему было радовался, если подумать. В Гермионе снова проснулась жалость, но не молодому мужчине, который никогда больше не будет по-настоящему счастлив, а к мальчику, у которого никогда не было детства. Жизнь у Дурслей научила его только, молча терпеть любую боль. Хогвартс принес, конечно, радость, но так же быстро и забрал, всю беззаботность, которая когда-либо у него была, заставил решать взрослые проблемы… А потом Гарри ее поцеловал, и в поцелуй вложил всю нежность, оставшеюся в его сердце, а вместе с этим и боль. Подняв ее на руки, он бережно уложил ее на кровать, и не переставая целовать, стал аккуратно расстегивать пуговицы на ее пижаме.
- Не надо, - внезапно отпрянув от Гарри, попросила Гермиона. - Для тебя ведь это ничего не значит. Ты же спишь со всеми кто подвернется под руку, а я не хочу быть одной из многих…
- Извини, - промямлил Гарри. - Я не хотел тебя обидеть.
- А ты и не обидел, - ответила Гермиона. - Я понимаю, ты хотел, как лучше… Только вот, я не ты, мне это не поможет…
Он посмотрел на девушку. Она улыбалась… Это была та теплая улыбка, которой она всегда успокаивала его, что бы ни случилось… И улыбнувшись в ответ, он взял ее за руку и спросил:
- Ну чем займемся сегодня? На Алхимию мы уже опоздали, поэтому на уроках нам лучше не появятся. Может, сходим в Хогсмид?